О платной рыбалке, эко-туризме и сохранении астраханской природы: интервью с Николаем Цымлянским
Тема экологии и охраны окружающей среды – одна из востребованных в рамках сотрудничества стран «каспийской пятёрки». Тем более, если речь идёт об особо охраняемых природных территориях. Жемчужиной юга России в этой сфере является Астраханский биосферный заповедник – уникальное место мирового масштаба. О жизни заповедника, общих проблемах дельты Волги и Каспия, эко-туризме и многом другом мы поговорили с директором Астраханского заповедника – Николаем Цымлянским.
Николай Анатольевич, расскажите, как так исторически сложилось, что это место в дельте стало заповедным?
Сама по себе дельта Волги – уникальная территория планетарного уровня. Сам Бог велел, чтобы человек охранял такие места для будущего поколения. К сожалению, территория заповедника занимает только малую часть дельты, поэтому мы не можем в полной мере влиять на всю экосистему. Хотя положительный вклад и положительная тенденция и динамика – прослеживаются, и так сложилось исторически. В 1910 году сюда была организована экспедиция МГУ под руководством профессора Бориса Житкова. Учёные приехали по просьбе создателей заповедника для определения проблем экосистемы дельты Волги. Они нашли здесь несколько пар цапель, несколько пар лебедей и всего около двадцати пяти соток зарослей лотоса. И вот на этих участках в ильмене «Дамчик» ниже Полдневого и был создан один из участков заповедника.
Когда в 1936 году было повторное исследование тем же профессором, он дал заключение о том, что многие виды восстановились в количестве намного большем, чем было 100 и 200 лет назад. Это случилось именно благодаря созданию заповедной территории. Это касается и лотоса, и пернатых в дельте Волги. Именно создание заповедника привело к тому, что сейчас мы их видим в огромном количестве. К примеру, орлан-белохвост. У него здесь вообще уникальное гнездовое скопление. Нигде в мире эта птица не подпускает к себе на расстоянии вытянутой руки, как у нас, и все орнитологи со всего мира шокированы таким поведением. Это говорит о том, что он находится в очень комфортных условиях в дельте и плотность особей, которая у нас на территории заповедника – поражает всех исследователей этого вида. Так же и с другими видами. Тенденции по заповеднику положительные, а вот в целом в дельте не всё так радужно. У нас очень серьёзная проблема с рыбными запасами.
Что Вы подразумеваете под серьёзными проблемами?
У нас в десятки раз сократилось поголовье частиковых пород. По некоторым видам, к примеру, по вобле мы находимся на грани необратимых процессов.
Какая здесь первопричина такой ситуации?
Избыточное изъятие. Промысел, браконьерство, неконтролируемый любительский лов, который зачастую любительским и не назовёшь. Также причина – паводки, которые не опираются на научные исследования. А если опираются, то не в полной мере. Что такое паводок? Это система, выработанная природой, под которую подстроены все виды, зависящие от неё. Я имею в виду приход паводковых вод и талой воды с верховья Волги. Мы изменили эту систему. Какие-то виды пытаются подстроиться, какие-то не успевают и, нарушив одно из условий этой системы, вся эффективность её резко падает. Как пример, начало паводка, продолжительность, уровни. Всё регулирует человек. В комплексе все эти негативы дают результат. Плюс было значительное воздействие на качество воды во время развития сельского хозяйства и промышленности. Всё это привело к тому, что мы имеем сейчас очень нехорошую ситуацию.
Наверное, к решению проблемы должны подключиться ещё какие-то научные институты, Каспниирх?
Продуктивное взаимодействие с Каспниирхом находится в зачаточном развитии и связано с приходом новых лиц в руководстве института. Новый руководитель пытается разобраться и, насколько возможно в нашей системе, адекватно влиять на ситуацию. Будем надеяться, что будут изменения. У нас есть спорные моменты с Каспниирхом, есть моменты, где мы находим точки соприкосновения, но я считаю, что взаимодействие может быть более качественным.
Вы затронули тему паводка. В прошлом году в Каспниирхе как раз обсуждали проблему «большой воды». Вы были участником круглого стола, по итогам которого решено было создать рабочую группу. Есть ли результаты в этом направлении?
Фото Евгения Полонского
В своё время я работал в «Росводресурсах», семь лет занимался паводком и был инициатором создания первой рабочей группы в этом направлении. Тогда работа была результативной. Сейчас той самой нужной рабочей группы нет. Есть рабочая группа в плане пиара, но эффективной работы нет. Если нравится наше мнение, его используют, не нравится – не используют, а это говорит о выборочности. Систему невозможно так строить. Нужна объективность всегда. Так и с паводком. Неважно, какой продолжительности будет паводок. Если он будет зимой, он будет неэффективен, понимаете? Всё должно ложиться в логику, абсолютно всё. Сейчас от работы рабочей группы результат далеко не такой, как должен быть.
К слову о сотрудничестве. Расскажите, с какими странами Прикаспия заповедник поддерживает отношения?
Мы участвуем в разных международных проектах, в том числе на Каспии. К примеру, работаем с Ираном. Наши научные сотрудники участвуют во всех конференциях. Была конференция по проблематике животного мира Каспийского моря в Баку. Мы единственные от России из каспийского региона, кто был приглашён и принимал участие. Были ещё представители с Чёрного моря. Но это не тот уровень взаимодействия, который необходим, на котором можно было бы вырабатывать решения, приносящие пользу региону.
А какой уровень бы хотелось в таком случае?
Это уровень международного взаимодействия, правительственный уровень. Наука должна более активно работать, выработать методики, рекомендации, и потом уже они должны приниматься на государственном уровне. От того, что мы на конференции принимаем какие-то декларативные решения, они в большинстве своём используются только в научных целях и целях коммуникации. Это даёт свой эффект, но только в плане изученности, но не в плане положительного влияния на систему в целом.
Сегодня активно обсуждают Конвенцию о правовом статусе Каспия. Её принятие отразится на вас?
Нас как научное сообщество РФ это естественно коснётся. Самого заповедника это не коснётся, поскольку мы находимся на территории РФ уже сейчас и у нас нет участков, которые будут затронуты этим делением. Но в принципе проблематика общая существует и только после принятия документа можно будет дать ему оценку.
Дайте свою оценку эко-туризму в Астраханском регионе?
Разные люди под экотуризмом понимают разные вещи. Моё мнение как специалиста в этом вопросе – сейчас экотуризм развит в Астраханской области далеко не на достаточном уровне. Но у нас есть объективные и субъективные причины этому. Мы очень мало сделали, чтобы он развивался. Очень сложный вопрос — как проявить интерес у туристов к дельте Волги. Сама по себе дельта — очень привлекательный объект, но его никогда никто не пиарил с точки зрения эко-туризма.
Сейчас мы ведём работы в этом направлении, чтобы заинтересовать туристов. Люди приезжают для наблюдения, съёмки животных и среды, ради исследований. Но этого не достаточно. Это должно происходить на федеральном уровне. Нам ещё приходиться изменять мнение о дельте Волги, поскольку Астрахань воспринимают как рыболовный регион. И туризм всегда развивался рыболовно-охотничий. Рыбалку тоже можно назвать частично эко-туризмом, но только в том случае, если она исповедует принцип: «поймал – отпусти». Это важнейший принцип, который надо доводить до туристов. Мало того, я считаю, что рыболовы должны в обязательном порядке компенсировать ущерб, который они наносят природе. Суммы, которые мы должны получить от этой компенсации, их должно быть достаточно на восстановление и среды, и животного мира.
Вы говорите о платной рыбалке?
В идеале – да. В дельте Волги это должно быть не дёшево. Я имею в виду приезжих туристов. Это не должно ни в коем мере касаться местного населения. Они – естественная нагрузка, которая всегда здесь была. Я имею в виду любительский лов. Приезжие – это избыточная нагрузка. Ничего страшного в платной рыбалке нет. Это не большие деньги. Таким образом мы сможем отделить добропорядочных граждан от тех, кого ни в коем случае нельзя назвать рыболовами-любителями. У нас основная нагрузка идёт от тех, кто промышленно добывает рыбу. Кто-то законно, кто-то нет, и разница в объёмах между рыболовами любителями и промысловиками в десятки раз. Исходя из этого и ущерб. Поэтому, когда у нас говорят, что основной ущерб от рыболовов-любителей, люди лукавят, зная, о чём говорят. Нужно контролировать промышленное изъятие. Незаконное изъятие нужно прекратить, нужно запретить вывоз рыбы, не имеющей подтверждения её добычи, из Астраханской области. Сейчас этими браконьерами, которые себя выдают за любителей, изымается огромное количество рыбы. Особенно в весенний период, период нереста. Это колоссальный объём и это значительно влияет на будущее. То же самое и промысел. Поэтому нужно государственное урегулирование этих процессов хотя бы до разрешённых показателей. Проблемой являются и нынешние квоты в районе 50 тысяч тонн, в тот период, когда рыбы почти не осталось. Производители не доходят до нерестилищ и некачественные паводки в том числе препятствуют этому. В этом году был идеальный по срокам паводок, а производителей на нерестилещах не было. Это говорит о том, что производителей нет и ставить это в вину только некачественным паводкам очень некорректно.
С чем связано отсутствие производителей на нерестилещах?
С выловом. Перевылов достигает колоссальных размеров. Основная нагрузка – это наш промысел и браконьерство., к которым бы я отнёс незаконное изъятие рыболовами любителями.
Но это ведь социальная проблема. Это целые посёлки, которые только живут выловом рыбы.
Конечно, вопрос в том, что это комплексная проблема и надо было думать об этом лет 10 назад. А сейчас надо активно переводить долю промысла в туристическую сферу. Промышленное – в туристическую. Во всём мире во внутренних водоёмах нигде нет промысла. Африка только осталась и мы. И мы просто гробим ресурс и будущее этим. Кто-то обогощается. Сейчас рыбак – просто зарабатывает на хлеб. Он не обогощается, не может построить новое жильё. Чтобы это сделать, ему нужно поймать пять квот, понимаете? Мы сами их загоняем в какие-то рамки. Это всё легко считается, все об этом знают. Надо строить систему иначе – не на выживание, а на развитие. И во всём мире система развития – туризм и реакреация. Люди, показывая красоту, зарабатывают такие же деньги, что и на изъятии. Чем больше мы зарабатываем на изъятии, тем быстрее мы закрываем возможность развития. У нас загибается туризм. Огромное количество туристических баз в астра обл области продаётся. Туризм съёживает в объёме. Кто бы что ни декларировал, нужно смотреть фактам в лицо. Слава Богу , пока природа борется за нас. И у нас ещё есть возможности для восстановления былого рыбного величия Астраханского края.
Давайте к более позитивной теме перейдём. У вас достаточно активно работает отдел эко-просвещения. Расскажите о нём.
У нас очень много мероприятий. Мы много работаем с подрастающим поколением. Огромное количество акций и мероприятия. Мы являемся организаторами единственного Фестиваля детских экологических театров в драмтеатре. Заповедник полностью содержит этот фестиваль. В этом году он должен стать межрегиональным. Будут участники из Калмыкии, Дагестана и Казани. Мы проводим ежегодные фотовыставки «Природа Астраханской области» в Цейхгаузе. Масса волонтёрских мероприятий, эколагеря и экосмены для детей из школ региона. Приезжают дети с разных территорий России. Поводим обучающие семинары по охране природы и пожаротушению. За 2 года мы собрали более 50 тонн мукулатуры. Это всё сделали наши школьники. Все сборы пошли на призы от победителей. Все победители наших акций выезжают на нашу экотропу, всё это абсолютно бесплатно. Десятки тысяч участников задействованы в наших мероприятиях.
К слову о пожаротушениях. У вас ведь есть свой большой опыт в этой области. Ежегодно к вам приезжает «Гринпис»?
Первый раз в этом году к нам не приехал Гринпис. Но они не приехали с такой формулировкой, что некоторым вещам им нужно учиться у нас. Мы занимали и занимаем очень активную позицию по пожаротушению. У нас есть техника, которую мы приобрели на собственные заработанные средства — пожертвования, акции экопросвещения. И техника такая, которой нет в регионе и на других особо охраняемых территориях. В этом плане мы одни из лучших в России. К нам приезжают перенять опыт. МЧС даже приезжает и смотрит, какую технику приобретать. Самое главное не то, что мы сделали и что наш успех признан. Самое главное – это люди и взаимоотношения. То, о чём и как люди думают. Мы можем сохранить природу, но после нас придут люди, которые будут не так относиться к этому, как мы, и за полгода создадут такой негатив на территории заповедника, что вся наша работа будет нивелирована. Очень важно, кто придёт после нас и поэтому важна работа с нашим подрастающим поколением, с нашим будущим.